Неточные совпадения
И, стремясь возвыситься над испытанным за этот день, — возвыситься посредством самонасыщения словесной мудростью, — Самгин повторил про себя фразы недавно прочитанного в либеральной газете фельетона о текущей литературе; фразы звучали по-новому задорно, в них говорилось «о
духовной нищете
людей, которым жизнь кажется простой, понятной», о «величии мучеников независимой мысли, которые свою
духовную свободу ценят выше всех соблазнов
мира».
— «Русская интеллигенция не любит богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего, богатства
духовного, культуры, той идеальной силы и творческой деятельности человеческого духа, которая влечет его к овладению
миром и очеловечению
человека, к обогащению своей жизни ценностями науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». — Ну, конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
Один —
духовный, ищущий блага себе только такого, которое было бы благо и других
людей, и другой — животный
человек, ищущий блага только себе и для этого блага готовый пожертвовать благом всего
мира.
Почему возможна трагедия познания, почему свет Логоса не всегда освещает познавательный путь
человека, как существа
духовного, превышающего
мир?
Оно открыло в
человеке духовное начало, которое не зависит от
мира, от природы и общества, зависит от Бога.
Вся
духовная энергия русского
человека была направлена на единую мысль о спасении своей души, о спасении народа, о спасении
мира.
Христианство некогда совершило величайшую
духовную революцию, оно духовно освободило
человека от неограниченной власти общества и государства, которая в античном
мире распространялась и на религиозную жизнь.
Есть две основные точки зрения на соотношения кесаря, власти, государства, царства этого
мира и духа,
духовной жизни
человека, царства Божьего.
Но так как человеческая общественность была изолирована от мирового целого, от жизни космической и очень преувеличено было самостоятельное значение общественности, то образовался рационалистический утопизм с его верой в совершенное, до конца рациональное устроение общественной жизни, независимое от
духовных основ жизни
человека и
мира.
Для
духовной общности
людей высокой ступени раскрывается истина, которая есть трансцендирование объективного, вернее объективированного
мира.
Весь трагизм жизни происходит от столкновения конечного и бесконечного, временного и вечного, от несоответствия между
человеком, как
духовным существом, и
человеком, как природным существом, живущим в природном
мире.
Бог открывает Себя
миру, Он открывает Себя в пророках, в Сыне, в Духе, в
духовной высоте
человека, но Бог не управляет этим
миром, который есть отпадение во внешнюю тьму.
Согласно сему, как грех сатаны был восстание и возношение, так грех
человека был падение и унижение: сатана обратился против божества;
человек же токмо отвратился от божества, соответственно чему сатана вверг себя в мрачную бездну неугасимого огня и ненасытимого
духовного глада;
человек же подвергся лишь работе тления, впав в рабство материальной натуре, и внутренний благодатный свет божественной жизни обменял на внешний свет вещественного
мира.
Bo-2-x, конгресс признал, что христианство имеет влияние на нравственный и политический прогресс человечества и потому напомнил проповедникам Евангелия и другим лицам, занимающимся
духовным воспитанием, о необходимости распространения правил
мира и сердечного расположения между
людьми. Для этой цели конгресс определил 3-е воскресенъе каждого декабря. В этот день должно быть особое провозглашение принципов
мира.
Мы, все христианские народы, живущие одной
духовной жизнью, так что всякая добрая, плодотворная мысль, возникающая на одном конце
мира, тотчас же сообщаясь всему христианскому человечеству, вызывает одинаковые чувства радости и гордости независимо от национальности; мы, любящие не только мыслителей, благодетелей, поэтов, ученых чужих народов; мы, гордящиеся подвигом Дамиана, как своим собственным; мы, просто любящие
людей чужих национальностей: французов, немцев, американцев, англичан; мы, не только уважающие их качества, но радующиеся, когда встречаемся с ними, радостно улыбающиеся им, не могущие не только считать подвигом войну с этими
людьми, но не могущие без ужаса подумать о том, чтобы между этими
людьми и нами могло возникнуть такое разногласие, которое должно бы было быть разрешено взаимным убийством, — мы все призваны к участию в убийстве, которое неизбежно, не нынче, так завтра должно совершиться.
Удовольствие Рыжова состояло в исполнении своего долга, а высший
духовный комфорт — философствование о высших вопросах
мира духовного и об отражении законов того
мира в явлениях и в судьбах отдельных
людей и целых царств и народов.
Мы часто думаем, что главная сила
мира — сила вещественная. Мы думаем так потому, что тело наше, хочешь не хочешь, всегда чувствует такую силу. Сила же
духовная, сила мысли нам кажется незначительной, и мы не признаем ее за силу. А между тем в ней-то, в ней одной истинная сила, изменяющая и нашу жизнь и жизнь всех
людей.
Для
человека телесная жизнь — не вся жизнь, но только необходимое условие истинной жизни, состоящей во всё большем и большем единении с
духовным началом
мира.
Если
человек поглубже подумает об этом и узнает, что думали об этом же мудрые
люди мира, он поймет, что вещественный
мир, который никогда не начался и никогда не кончится и которому нет и не может быть предела во все стороны, не есть что-либо действительное, а есть только наша мечта, и что поэтому-то что-то, от чего мы чувствуем себя отделенными, есть нечто, не имеющее ни начала, ни конца ни по времени, ни по месту, а есть нечто невещественное,
духовное.
Просить бога о вещественном: о дожде, о выздоровлении, об избавлении от врагов и т. п. нельзя уже потому, что в то же самое время другие
люди могут просить о противоположном, главное же, нельзя потому, что в вещественном
мире нам дано всё, что нам нужно. Молитва может быть о том, чтобы бог помог нам жить
духовной жизнью, такой жизнью, при которой всё, что случается с нами, всё было бы нам на благо. Просительная же молитва о вещественном есть только самообольщение.
Какой бы ни был в наше время
человек, будь он самый образованный, будь он простой рабочий, будь он философ, ученый, будь он невежда, будь он богач, будь он нищий, будь он
духовное лицо какого бы то ни было исповедания, будь он военный, — всякий
человек нашего времени знает, что
люди все имеют одинаковые права на жизнь и блага
мира, что одни
люди не лучше и не хуже других, что все
люди равные. А между тем всякий живет так, как будто не знает этого. Так сильно еще между
людьми заблуждение о неравенстве
людей.
Хорошо при встрече с каждым
человеком, хотя бы он казался самым неприятным и противным тебе, вспомнить, что ты имеешь через этого
человека возможность общения с тем
духовным началом, которое живет в нем, в тебе и во всем
мире, и потому не тяготиться этим общением, а быть благодарным за то, что имеешь это благо.
Как бы ни был дурен, несправедлив, глуп, неприятен
человек, помни, что, переставая уважать его, ты этим обрываешь свою связь не с ним одним, а со всем
духовным миром.
Человек закричал бы от боли, если бы, не работая, почувствовал в мышцах ту боль, которую он, не замечая ее, испытывает при работе. Точно так же и
человек, не работающий
духовную работу над своим внутренним
миром, испытывает мучительную боль от тех невзгод, которые, не замечая их, переносит
человек, полагающий главное дело жизни в усилии для освобождения себя от грехов, соблазнов и суеверий, то есть в нравственном совершенствовании.
При данном состоянии
мира и
человека мировая душа действует как внешняя закономерность космической жизни, с принудительностью физического закона [Эту софийность души
мира, или общую закономерность всего сущего, стремится постигать и так называемый оккультизм, притязающий научить не внешнему, но внутреннему «
духовному» восприятию сил природы.
Свой приговор Господь начал со змея, причем первая его часть (3:14) относится к животному, осквернившему себя наитием зла, вторая же к змею
духовному, дьяволу, которому все-таки не удалось изменить предназначение Божье о
человеке и
мире: женственность, только что павшая в лице Евы, восстанет из своего падения в лице Той, Кто воспевается как «падшего Адама восстание и слез Евиных избавление».
Учению о Небесном
Человеке, Адаме Кадмоне [Адам Кадмон — «абсолютное,
духовное явление человеческой сущности до начала времен как первообраз для
духовного и материального
мира, а также для
человека (как эмпирической реальности)» (Мифы народов
мира.
Братнина нищета и голод детей сломили в Чубалове самообольщенье
духовной гордостью. Проклял он это исчадие ада, из ненавистника
людей, из отреченника от
мира преобразился в существо разумное — стал
человеком… Много вышло из того доброго для других, а всего больше для самого Герасима Силыча.
Не то на деле вышло: черствое сердце сурового отреченника от
людей и от
мира дрогнуло при виде братней нищеты и болезненно заныло жалостью. В напыщенной
духовною гордыней душе промелькнуло: «Не напрасно ли я пятнадцать годов провел в странстве? Не лучше ли бы провести эти годы на пользу ближних, не бегая
мира, не проклиная сует его?..» И жалким сумасбродством вдруг показалась ему созерцательная жизнь отшельника… С детства ни разу не плакивал Герасим, теперь слезы просочились из глаз.
Это значит, что при достижении высшей
духовной общности
людей мир представлялся бы иным и познание его было бы иным.
Авторитарному сознанию или авторитарному строю жизни нужно противополагать не разум, не природу и не суверенное общество, а дух, т. е. свободу,
духовное начало в
человеке, образующее его личность и независимое от объективированной природы и от объективированного логического
мира.
Личность связана также с аскезой и предполагает аскезу, т. е.
духовное упражнение, концентрацию внутренних сил, выбор, несогласие на смешение с безличными силами и внутри
человека, и в окружающем
мире.
Человек свободный должен чувствовать себя не на периферии объективированного
мира, а в центре
мира духовного.
Это есть
духовная революция. «Иной»
мир не может быть создан только человеческими силами, но не может быть создан и без творческой активности
человека.
Вина тут лежит не на познании, которое есть положительная ценность, а на
духовном состоянии
мира и
человека, на разобщенности и раздоре в самом бытии.
Но, с другой стороны, христианство необычайно возвышает
человека, признает его образом и подобием Божиим, признает в нем
духовное начало, возвышающее его над природным и социальным
миром, признает в нем
духовную свободу, независимо от царства кесаря, верит, что сам Бог стал
человеком и этим возвысил
человека до небес.
В
человеке есть
духовное начало, независимое от
мира и не детерминированное
миром.
Но интервертированность сама по себе может означать углубление в самого себя, в раскрывающийся в глубине
духовный мир, как экстервертированность может означать творческую активность, направленную на
мир и
людей.
Нельзя думать о спасении своей души, это есть ложное
духовное состояние, небесный утилитаризм, думать можно только об осуществлении высших ценностей жизни, о Царстве Божьем для всех существ, не только для
людей, но и для всего
мира, т. е. думать о Боге, а не о себе.
Принадлежность
человека к вечному
духовному миру не означает естественного бессмертия духа.
Человек может быть в сравнительной гармонии с окружающим
миром не потому, что он менее греховен и лучше, а потому, что в нем менее пробудилась
духовная жизнь и он менее тоскует по иной жизни, что он слишком закрыт в известном кругу и подавлен окружающим
миром до совершенного довольства им.
Познание предполагает не идеальное, внечеловеческое бытие и совершенную пассивность
человека, впускающего в себя предмет познания,
мир сущностей (Wesenheiten), а
человека, не психологического, а
духовного человека и его творческую активность.
Тоска не есть, конечно, высшее
духовное достижение
человека, она подлежит преодолению, она является в пути, она обнаруживает священное недовольство
человека обыденным
миром и устремление к
миру высшему.
Смысл жизни для
человека всегда лежит в Боге, а не в
мире, в
духовном, а не в природном.
В нем порывается всякая
духовная связь между
людьми, общество окончательно атомизируется, и якобы освобожденная личность остается покинутой, предоставленной самой себе и беспомощной в этом страшном и чуждом
мире.
Но необходимо признать, что окончательная судьба
человека может быть решена лишь после безмерно большего опыта в
духовных мирах, чем тот, который дан в краткой земной жизни.
Социология, которая отрицает, что
человек есть
духовное существо и что из
духовного мира он черпает свои оценки, есть не наука, а ложная философия, даже ложная религия.
Техника имеет свою эсхатологию, обратную христианской, — завоевание
мира и организацию жизни без Бога и без
духовного перерождения
человека.
И
человек есть существо, призванное к мистическому созерцанию Бога и
духовных миров.
И человеческая душа нисходит в грешный
мир, разделяет судьбу
мира и
людей, стремится помочь братьям своим, отдает им
духовную энергию, накопленную в движении души вверх, в стяжании
духовной силы.